Год Двадцать Первый. Голод и ошмётки Войны Гражданской. Поворотный круг Для паровозов. Полухристианский И полумусульманский Оренбург. Вокзал забит. В нём беженцы пригрелись Вошь властвует. С ней сифилис и тиф… Ах, Оренбург! Какие песни пелись, Когда Пугач, с собою прихватив Яицких казаков лихую шайку, Под стены Оренбурга подкатив, Над всей Империей свою нагайку Вознёс под этот гибельный мотив. Поэту мнится: не забыта песня И где-то, на возвышенных сыртах. Там, где бунташным голосам не тесно, Она, как буйный хмель кипит во ртах У Пугача, разбойника Хлопуши, У мужиков с дрекольем и косой. Вот запоют, вот опростают души И землю русскую, как будто бы росой, Умоют кровью. Беспощадным бунтом Помчатся степью, до Москвы дойдут… Поэт, поэт! Иль не устал ты будто От крови, что друзья-чекисты льют? За Оренбургом степь. И красные закаты… Он глушит спирт и не глядит в окно. Пугач, Пугач! Ты здесь гулял когда-то. Ты бушевал. То было так давно. Твой бунт теперь под вековою сенью. Теперь пришли иные времена. Год Двадцать Первый. Оренбург. Есенин. Вокзал и вши… Родная сторона…
(С) П.Р. 04.10.23 Портрет С. Есенина работы Владимира Юнгера 1915 г.